Кристиан Крахт родился 29 декабря 1966 года в Швейцарии в семье управляющего ИД «Аксель Шпрингер АГ», получил превосходное образование в закрытых школах Германии и США, жил в Таиланде, Непале, Парагвае, Аргентине, Танзании, ЮАР. В 2001 году по приглашению издательства Ad Marginem посетил Москву и Санкт-Петербург. В 2004-м совершил «исследовательскую» поездку по Северной Корее и начал издавать международный журнал «Der Freund» с редакцией в Катманду (вышло 8 номеров). Кристиан Крахт — автор пяти романов, нескольких сборников рассказов и сценария к игровому полнометражному фильму «Finsterworld». Его книги переведены на 15 языков мира.

Порою, когда в голову мне приходят необычные мысли, я думаю о том, что материнские дневники (а настоящая книга — это второй из трех томов ее записок) — это не просто автобиография, которую она так и не собралась писать (а поступи она так, то автобиография ее была бы, вероятно, произведением высоколитературным и фрагментарным, в чем-то сродни «Самосознанию» Джона Апдайка, которым она восхищалась), а замечательный автобиографический роман, сочинять который она никогда и не собиралась. Если развивать мою фантазию согласно традиционной траектории, то первый том дневников, «Заново рожденная», окажется романом воспитания — ее «Будденброками» (вспоминая монументальное произведение Манна) или, на более камерной ноте, ее «Мартином Иденом» (прочитанный ею в юности роман Джека Лондона, о котором моя мать с нежностью отзывалась до конца жизни). Этот второй том, который, позаимствовав фразу из дневников, я назвал «Сознание, прикованное к плоти», стал бы романом о деятельной, успешной зрелости.

Новый роман современного русскоязычного украинского писателя, местами игровой, местами пугающе пророческий, удачно комбинирует сюжетную увлекательность беллетристики и метафорику высокой литературы. Действие происходит в конце 1980-х годов в Киеве, точнее, в одном из его районов, Парке «Победа». Где-то далеко идет афганская война, коррумпированная власть уже не справляется с управлением, страна скоро рассыплется, но пока каштаны цветут, жители южной столицы шутят и влюбляются, празднуют дни рождения и проводы в армию, устраивают жизнь и достают по блату то, чего, как им кажется, не хватает для счастья. Роман еще в рукописи попал в лонг-лист премии «Национальный бестселлер» и в финал Русской премии.

Книга «Коммунистический постскриптум» философа и теоретика искусства Бориса Гройса представляет собой попытку радикальной переориентации современной теории с обсуждения экономических предпосылок политики («власть денег») на дискуссию о политике как языковом доминировании («власть языка»). Согласно автору, революции XX века представляли собой переориентацию общества с медиума денег на медиум языка и в этом смысле они продолжают (через культурную память) осуществлять подлинный поворот к языку на уровне общественной практики.

«Прогулка», философское странствие по городским улицам и деревенским просторам, считается шедевром малой прозы выдающегося швейцарского писателя Роберта Вальзера (1878-1956). Данная книга — авторский проект известного русского писателя Михаила Шишкина, который не только перевел вальзеровский рассказ, но и написал эссе «Вальзер и Томцак», включенное в настоящее издание.

Книга выдающегося французского синолога Франсуа Жюльена, профессора философии Сорбонны и директора Института Марселя Гране, представляет собой сравнительный анализ европейской и китайской живописи. По мнению автора, китайская живопись является подлинной философией жизни, которая, в отличие от европейского искусства, не стремится к объективности и не желает быть открытым «окном в мир», предназначенным для единственной истинной точки зрения. Отсутствие формы у великих образов китайского искусства означает, что данная эстетика пытается уловить непрерывное движение и перетекание форм друг в друга, которое стирает ясные очертания вещей и нивелирует границу между видящим глазом и миром.

Перед вами собрание эссе Сьюзен Сонтаг, сделавшее ее знаменитой. Сонтаг была едва ли не первой, кто поставил вопрос об отсутствии непроходимой стены между «высокой» и «низкой» культурой, а вошедшие в сборник «Заметки о кэмпе» и эссе «О стиле» сформировали целую эпоху в истории критической мысли XX века. Книга «Против интерпретации», впервые опубликованная в 1966 году, до сих пор остается одним из самых впечатляющих примеров картографии культурного пространства минувшего столетия.

В книгу британского писателя и арт-критика Джона Бёрджера (р. 1926), специально составленную автором для российских читателей, вошли эссе разных лет, посвященные фотографии, принципам функционирования системы послевоенного искусства, а также некоторым важным фигурам культуры XX века от Маяковского до Ле Корбюзье. Тексты, в основном написанные в 1960-х годах, содержат как реакции на события того времени (смерть Че Гевары, выход книги Сьюзен Сонтаг «О фотографии»), так и более универсальные работы по теории и истории искусства («Момент кубизма», «Историческая функция музея»), которые и поныне не утратили своей актуальности.

Данный путеводитель по современному искусству призван объяснить все его ключевые «измы»: группы, стили и школы, определяющие то, что считается искусством с конца XIX века по наши дни. Автор, британский искусствовед, редактор журнала Frieze, выросшего из одноименной арт-ярмарки, помещая современное искусство в исторический контекст, создает своего рода карту траекторий, по которым развивалась художественная практика новейшего времени. Вооружившись подобной картой, любой читатель — от студента-искусствоведа до простого любителя искусств — способен дальше прокладывать собственные маршруты. Список художников, ключевых работ и музеев всего мира прилагается.

Да, но и другие сидят и работают, и ими создается индустрия высокой марки, и опять обидно, что на лучших океанских пароходах, аэро и прочим будут и есть опять эти фокстроты, и пудры, и бесконечные биде. Культ женщины как вещи. Культ женщины как червивого сыра и устриц, — он доходит до того, что в моде сейчас некрасивые женщины, женщины под тухлый сыр, с худыми и длинными бедрами, безгрудые и беззубые, и с безобразно длинными руками, покрытые красными пятнами, женщины под Пикассо, женщины под негров, женщины под больничных, женщины под отбросы города.

Творчество этого мастера есть the greatest contribution of the American people to art — величайший вклад американцев в мировую культуру. Десятки и десятки газетных вырезок, варьирующих это положение на разный лад, сыплются на удивленного мастера. Все они из разных высказываний, в разной обстановке, разным газетам, через разных журналистов. И все принадлежат одному и тому же человеку. Русскому кинематографисту, только что высадившемуся на североамериканский материк. Впрочем, подобные вести опережали его еще из Англии. Там он впервые и в первый же день вступления на британскую почву жадно бросился смотреть произведения того, кого он так горячо расхваливает во всех интервью. Так, задолго до личной встречи, устанавливаются дружественные отношения между хвалимым и хвалящим. Между русским и американцем. Короче — между Диснеем и мною.

Место, которое каждая эпоха занимает в историческом процессе, можно определить гораздо точнее, если проанализировать не ее суждения о самой себе, но неприметные явления на ее поверхности. Как выражение тенденций времени первые не могут служить достоверным свидетельством общего уклада эпохи. Вторые же по причине своей неосознанности дают непосредственный доступ к сути происходящего. Понимание какого-либо исторического периода неразрывно связано с толкованием таких поверхностных явлений. Суть эпохи и ее оставшиеся незамеченными черты взаимно проясняют друг друга.

«Поклонник вашего таланта: искусство и этикет» – сборник интервью под редакцией независимого бруклинского журнала Paper Monument. Это беседы с более чем тридцатью деятелями американской художественной сцены: художниками, кураторами, журналистами (примечательно, что некоторые интервью даны анонимно). Все они посвящены этикету в художественной среде, тому что можно или нельзя делать на территории современного искусства.

Книга британского социолога Гая Стэндинга исследует один из самых болезненных вопросов современности — повсеместное распространение нового класса, который, с одной стороны, играет исключительно важную роль в производстве как материальных, так и нематериальных ценностей, а с другой — оказывается лишенным большинства социальных и политических прав и гарантий: участия в выборах, стабильной зарплаты и страхового медицинского обслуживания, оплачиваемого отпуска, доступа к образованию и т.п. Прекариат (от англ. precarious — ненадежный) неуклонно растет численно и включает в себя все новые страны и формы социальной жизни; его черты можно увидеть и в российской повседневности (временные рабочие-мигранты, стажеры, фрилансеры, работники креативных индустрии). Осознать заботы и проблемы «нового опасного класса» и понять возможные пути их решения — одна из главных задач нашего времени.

Классическая работа 1957 года известного французского феноменолога посвящена образам пространств, их месту и функционированию в литературе и искусстве — от трактатов Ямвлиха и эссеистики Бодлера до романов Виктора Гюго и картин Ван Гога. «Поэтика пространства» — одно из самых лирических исследований феномена дома. Башляр приглашает нас в путешествие от подвала до чердака, чтобы показать, как восприятие жилища и других укрытий формируют наши мысли, воспоминания и мечты. Спустя десять лет после первого русского издания книга выходит в новом переводе Нины Кулиш.

В авторский сборник Розалинд Краусс (р. 1941), ведущего американского историка и теоретика искусства, вошли тексты, так или иначе связанные с фотографией. Среди затрагиваемых тем — неприменимость к фотографии традиционных методов изучения искусства, ее причины и следствия; роль фотографии как специфической техники получения изображений в генезисе ключевых явлений новейшего искусства, казалось бы, прямо с нею не связанных, — «Большого стекла» Марселя Дюшана, сюрреализма и др.; теоретические возможности фотографии как средства прочтения и интерпретации произведений искусства. Для искусствоведов, историков фотографии, всех, интересующихся теорией и практикой современного искусства.

Новый роман современного грузинского прозаика Зазы Бурчуладзе продолжает выбранную автором нереалистическую стратегию письма. В этом галлюцинаторном мареве перемешаны сны и кадры из турецких фильмов, дух Гурджиева покупает на Ширакском рынке мясо с костью, а братья Фуко, монахи-акробаты из Капошвара, готовят великолепный гуляш. Единственной незыблемой реальностью остаются голос автора и его сложносочиненные отношения с Тбилиси и родной страной.

Натянутый четырехугольный кусок холста или подобный проекционный экран, используемый в наших кинотеатрах, представляет собой, по сути, всего лишь технизированную станковую картину. Наши представления о пространственных феноменах, о пространственно-световых отношениях крайне примитивны. Они исчерпываются явлением, известным каждому человеку: световой луч, падающий в помещение через отверстие. Но ведь можно себе представить и другое: что исходящий от проекционного аппарата свет будет попадать на распределенные по всему помещению, стоящие одна за другой, отчасти прозрачные проекционные стены, решетки, сетки и т.д.

Если кинематограф перестанет паразитировать на литературе, как ему обучиться прямохождению? В данный момент мы можем строить гипотезы только по смутным намекам. Например, на днях показывали Доктора Калигари, и вдруг в углу экрана возникла тень, похожая на головастика. Она разбухла до исполинской величины, дрогнула, вздулась и исчезла, утонула в небытии. На миг почудилось, что она олицетворяла какую-то чудовищную, больную фантазию в мозгу безумца. На миг почудилось, будто контуром можно выразить мысль эффективнее, чем словами. Казалось, этот чудовищный, дрожащий головастик был сам испуг, а не утверждение Я испугана.

А торговать — значит и рекламировать товары. Не потому, что не обманешь — не продашь, а потому, что реклама такое же необходимое условие для торговой деятельности, как биржа, как институт посредничества, как и все прочие атрибуты товарного хозяйства. Реклама — могучее средство сбыта или, как раньше говорили, — двигатель промышленности и торговли. Но нужно не забывать и другого: реклама не только движет коммерцию, она движет еще и культуру, она имеет громадное агитационное и культурное значение, особенно у нас в крестьянской России.