Семен Экштут, доктор философских наук, историк, не­ожиданно поставивший в центр жизнеописания Федора Тют­чева его служебное поприще, свой оригинальный замысел объясняет так: показать, из какого житейского «сора», по сло­ву Ахматовой, «растут стихи, не ведая стыда». Дипломат, не сумевший получить сколько-нибудь заметный пост, пророк, чья вещая сила не была оценена современниками, полити­ческий мыслитель, за долгую жизнь не нашедший времени привести в систему свои воззрения, поэт, издавший при жизни два небольших сборника, и то не по своей воле, сегодня Тют­чев украшает собой первый ряд отечественных классиков. Стихи его разошлись на цитаты, а пророчества актуальны и ныне. Не обходит автор вниманием и семейные драмы, и сер­дечные перипетии поэта, как нельзя выразительнее подтверж­дающие его знаменитые строки: «Не верь, не верь поэту, дева; / Его своим ты не зови — / И пуще пламенного гнева / Страшись поэтовой любви!» Почему? Об этом и многом другом читатель узнает в книге.

«Семён Экштут, доктор философских наук, социолог, историк, автор многих книг, представляет на суд читателей своё исследование повседнев­ной жизни русской интеллигенции от эпохи Великих реформ 1860-х годов до начала Серебряного века. Это время — время слома векового уклада рус­ской жизни и активизации революционно-демократического движения, сексуальной революции и отпадения от Церкви, борьбы сословных «пред­рассудков» и «передовых» идей, промышленного переворота и бурного рос­та капитализма — противопоставило отцов и детей, взорвало вековые нормы брака, обострило непримиримость державников и прогрессистов, спровоцировало выброс молодёжной «энергии заблуждения», направлен­ной на разрушение, и в результате подготовило революцию. Все эти темы автор рассматривает на примерах литературы, искусства, философских док­трин, социологических исследований, мемуарной литературы, историчес­ких трудов, личных переписок. Многие авторские суждения, что называется, онтологически полемичны и провоцируют на споры. Так, к интеллигенции он причисляет и дворянство, и офицерство, и промышленно-торговые кру­ги, и «новых людей», объединяя их понятием «образованное общество», пе­ресматривает отношение к самой ментальности русской интеллигенции: «Своеобразной компенсацией невозможности обретения даже очень скромного достатка служил поиск правды, жажда духовности, неуёмное стремление формулировать и решать «проклятые» вопросы». «А может, на­оборот, — спросит иной читатель, — «жажда духовности» оставляла его равнодушным к «достатку»?..» Словом, читайте, скучно не будет ни едино­мышленнику, ни критику-полемисту!»