В книге воспоминаний Согомона Тейлиряна описаны события с 1915 года вплоть до покушения на Талаата-пашу и последующий судебный процесс в январе 1921 года в Берлине. Процесс, который оправдал Тейлиряна, еще раз напомнив европейской общественности о беспрецедентном преступлении против человечности — геноциде армянского народа со стороны младотурецкого правительства Турции.

«Предлагаемая читателям книга — итог многолетней работы исследователя, старавшегося осмыслить наследие прошлых эпох, учесть новейшие изыскания. Автору удалось впервые представить достоверную историю Российской Гвардии от ее зарождения и становления при Петре I до павловских преобразований. В двух томах собраны воедино богатейшие документальные и изобразительные материалы, разрозненно хранящиеся во многих отечественных музеях и архивах. Увлекательный рассказ, сочетаемый с редкими изображениями, воссоздает яркую картину жизни гвардейцев «осъмнадцотого столетия». Неизвестные и забытые страницы прошлого нашли отражение в этом фундаментальном труде, призванном стать настольной книгой для широкого круга любителей отечественной военной старины.»

«Некто М. Бялобжецкий добился монополии на вывоз нечистот из обывательских сортиров. Эти нечистоты Бялобжецкий сваливал на своем хуторе «Билибинка» в большие ямы, где они бродили, а затем полученный «пудрет» (название придумал сам изобретатель) шел на продажу — калужанам, да и жителям других губерний требовались удобрения. Эпидемия не разыгралась только чудом». Калуга — загадочный город. Перерезанный глубочайшим Березуйским оврагом, украшенный невиданным средневековым акведуком и сказочным Гостиным двором, он был богат на колоритных жителей. Циолковский, Чижевский, Аксаков, Смирнова-Россет — вот далеко не полный перечень прелюбопытных калужан. Калуга — город нереальный. Сколько ни приезжай — все кажется, что это был какой-то странный сон. Ну не может в действительности существовать такой город. Судите сами. Ничем, казалось бы, не примечательная русская провинция вдруг делается цитаделью освоения космических пространств. Почему-то именно сюда из Боровска переводят Константина Циолковского. А другой ученый с мировой известностью, тоже космист, Александр Чижевский? Не чересчур ли для небольшого городка? А неширокие горбатенькие переулочки, которые выводят пешехода в самые неожиданные части города и никогда почти что не пересекаются друг с другом под прямым углом? А дома, стоящие на этих улочках — архитектуры странной, сумасшедшей, неземной? А глубочайший овраг, перерубающий Калугу в самом центре на две части? А древнеримский мост в пятнадцать арок, переброшенный через овраг? Вам этого мало? Тогда поезжайте в Калугу, продолжите список.»

Невский проспект воспет писателями и поэтами как никакой другой проспект России. А вероятнее всего, и мира — статистику никто не подводил. Не обязательно читать всякие специфические исторические фолианты, чтобы понять — чем именно был тот проспект в различные эпохи своего существования. Достаточно быть человеком начитанным, любить художественную литературу и проводить за книгою хотя бы несколько часов в неделю. Вы никуда не денетесь от Невского проспекта и помимо своей воли станете специалистом в его истории (как и в истории России вообще). Его летопись — сплошной светский журнал. Здесь Иван Тургенев познакомился с Полиной Виардо. В этой кофейне Пушкин выпил лимонаду, прежде чем отправиться на свою последнюю дуэль. В том дворце на бал к царю такому-то съезжались те-то, те-то, те-то. И так далее, так далее, так далее. Мы не стремимся объять необъятное и рассказать обо всех домах Невского. Затронем лишь то, что покажется нам самым важным для облика этого места. В первую очередь это, конечно, кафе, рестораны, гостиницы и магазины — словом, главные соблазны главной улицы главного города России. Но и не только они.

«Улица Неглинная скромна. Она проходит между пафосной Петровкой и Рождественкой — улицей, впрочем, еще более скромной. Названа Неглинная по реке Неглинке, и сегодня протекающей внизу, в невидимых прохожим трубах. Еще в начале прошлого столетия на картах обозначали Неглинный проезд, переходивший в Неглинный же бульвар. В 1922 году их объединили в улицу, название при этом оставили прежнее. На фоне многочисленных и идеологических переименований тех времен — весьма гуманно. Улица берет свое начало от отеля «Метрополь» и продолжается на задворках Малого театра, ЦУМа, Петровского пассажа — об этих достопримечательностях мы уже писали в книге про Петровку, так что повторяться не станем. И поэтому поначалу наше путешествие ограничится по большей части правым тротуаром. Но только лишь поначалу, пока Неглинная не перейдет в бульвар. Окончание же нашего маршрута, как обычно, вдалеке от того места, где Неглинная официально завершается. Такова уж Москва — как пойдешь, не остановишься». Алексей Митрофанов.»

«Сорок лет город-крепость Карс и Карсская область принадлежали Российской Империи по праву победы в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. В истории русско-турецких войн это было третье покорение неприступной крепости Каре — древней столицы армянского царства, давно захваченной турками. Из забвенной памяти наших героических предков, через судьбы некоторых из них автор извлекает малоизвестные или совсем позабытые исторические события. За короткий период русской властью Каре был преобразован до неузнаваемости. Освобожденное от османского ига армянство воспрянуло на своей древней земле и со свойственной этому народу крепкой исторической памятью самым плодотворным образом стало укреплять русско-армянскую дружбу. Через победоносные этапы русской Кавказской армии в Первой мировой войне, развал этой армии после Февральской революции и последовавшего октябрьского переворота, от предательской сдачи туркам Карсской области вместе с ее российским населением по Брест-Литовскому договору до отречения от Карса лидеров грузинских меньшевиков, взявших на себя «заботу» обо всем Закавказье, проходит судьба двух сыновей тех, кто принял участие в завоевании неприступного Карса и обустройстве новоприобретенного края. Многократно проклятый нашими предками Карс памятью своею будто обращается к потомкам с просьбой никогда не проклинать память, отречься от которой может только наказанный Богом народ.»

«Александр Храмчихин — самый яркий журналист последних лет, пишущий на военные темы. Впрочем, одним из главных секретов его журналистского успеха является тот факт, что он, собственно, и не журналист вовсе. Храмчихин — один из ведущих специалистов по военному анализу и военной истории — он возглавляет аналитический отдел в Институте политического и военного анализа (ИПВА). Уникальное сочетание глубоких знаний, научного подхода, страстного журналистского темперамента и блистательного владения языком — делает его статьи одновременно и ценным познавательным материалом, и крайне увлекательным чтением. Они вправду никого не оставляют равнодушным. В данный том «Русские на войне» вошли статьи Александра Храмчихина, посвященные русской военной истории. Причем, о каком бы периоде истории не писал автор, в его статьях будет не только ясное и краткое описание исторических событий, не только малоизвестные факты и неожиданные повороты, казалось, давно известных сюжетов, но и анализ ситуации с точки зрения военного специалиста. Но не сухой академический анализ внеположного зрителя, а страстный, жесткий и пафосный.»

«Смоленскую стену заложил сам Борис Годунов. Он говорил: «Смоленская стена станет теперь ожерельем всей Руси Православной на зависть врагам и на гордость Московского государства». Правда, князь Трубецкой некстати обронил: «Как в том ожерелье заведутся вши, и их будет и не выжить». Естественно, что он имел в виду не вшей в буквальном смысле слова, а врагов страны, которые вполне могли бы захватить Смоленск. Так оно вскоре и случилось — в Смутное время польские военные заняли крепость». Смоленск — город на Западе России. Но соседство с «просвещенной Европой» далеко не всегда шло на пользу Смоленску. В случае войны ему доставалось, как правило, в первую очередь. Об этих и других страницах истории многострадального, но несгибаемого города Смоленска — в этой книге.»

«Пятиэтажная Россия — это сердце страны, место самодеятельного «изобретения общества». На окраинах городов и в заводских поселках живут люди «пятиэтажной России», семьи, которые в разное время называли «рабочими», «простыми», «мещанскими». Семьи эти в высшей степени традиционные, с укладом, с образом жизни. Как написал бы Розанов: «Сразу видно, что здесь колыбельную пела матушка, а не выли степные волки». Семей таких тысячи и тысячи, и невозможно перестать удивляться и радоваться устройству их быта, сохранности сословной идеологии, жизненной силе. Известная журналистка Евгения Пищикова давно и увлеченно описывает эволюцию образа простой семьи в контексте современной культуры.»

Антон Куманьков — выпускник Московского художественного института имени В.И.Сурикова, талантливый и тонко чувствующий человек, главным делом своей творческой биографии избрал портретную живопись. Каждая работа — это целая история живого существа, личности, порой сказка со счастливым концом, иногда — драма. Альбом, который Вы держите в руках, посвящен не просто творческому пути художника, но в широком смысле — детям, отношению общества к их проблемам и несет в себе огромную просветительскую функцию. Он призывает зрителей задуматься, задать себе вечные вопросы о добре и зле и самостоятельно находить ответы в добрых картинах художника, в рассказах писателя, в сопроводительных статьях и иллюстрациях. Этот альбом, как, впрочем, и все творчество Антона Куманькова, раздвигает границы мировосприятия, учит сострадать, сочувствовать, вглядываться в то, что мы порой не замечаем, поглощенные гибельным темпом жесткой современности.

Калининград — бывший Кенигсберг, главный город Восточной Пруссии. В нем мало общего с другими областными центрами России. Главное отличие — в архитектуре. Наша старина — это, как правило, пышные храмы с золотыми луковицами, дворянские усадьбы с портиками о шести колоннах, арки торговых рядов и ампирная строгость государевых учреждений. В Калининграде все иначе. Старина — это, скорее всего, готика. Руины протестантских храмов, романтичные краснокирпичные ворота, по-немецки мощные дома восточных пруссов. Даже трамвайная колея здесь другая — узкая, на европейский лад. Когда мы имеем в виду «досоветское», то очень часто говорим «дореволюционное». Здесь революции не было, и, чтобы отличить одну эпоху от другой, надо говорить не «дореволюционное», а «довоенное». В основной части России граница между эпохами прошла по 1917 году. Здесь — по 1945 году. Парадоксальность города была весьма красноречиво передана в одном из фильмов времен «перестройки». Новый житель города изумлен — вот, дескать, философ Иммануил Кант. В энциклопедии сказано, что он родился в Германии и похоронен на родине. А могила его в России. Как же так? А вот так...

Ярославль — один из самых уютных и приветливых провинциальных российских городов. Если вы станете посреди тротуара и о чем-нибудь задумаетесь, то, спустя секунд пятнадцать-двадцать, к вам непременно кто-нибудь подойдет и спросит, не нужна ли вам помощь. И в вопросе своем будет абсолютно бескорыстен. Город комфортно раскинулся в излучине Волги и другой реки — Которосли (ударение на первый слог). Есть в нем и гостиный двор, и классическое здание присутственных мест, и городской театр. Словом, все то, за что мы любим русскую провинцию. Нет только кремля. Но не беда — кремлем здесь называют монастырь в самом центре города. А еще в Ярославле имеется превосходная набережная, пешеходная улица и двухэтажный книжный магазин.

Когда о современной политике стало писать (и читать) совсем скучно, журналист Олег Кашин переключился на, что называется, винтажную политику. Полтора года встречался со стариками, которые когда-то были министрами, генералами, писателями, губернаторами, а теперь, превратившись во всеми забытых пенсионеров, наблюдают за происходящим в сегодняшней России и, в принципе, могут о многом рассказать. Если правильно спрашивать.

Владимир в наши дни — один из самых привлекательных российских городов. С одной стороны — тихий ритм жизни, незагазованный воздух, сравнительно невысокие цены — словом, очарование русской провинции. А с другой стороны — множество ценнейших архитектурных памятников, с которыми связано немало занятных историй. Им и посвящена эта книга.