Нора Галь — блистательный переводчик и литератор, представительница самой, пожалуй, авторитетной в нашей стране Кашкинской переводческой школы. Нора Галь снискала себе заслуженную славу не только в профессиональных, но и в широких читательских кругах. Слово Норы Галь выходит далеко за рамки собственно перевода. Так, разбирая ошибки и огрехи, проникающие в прозу, публицистику, на радио и телевидение и противопоставляя им прекрасные образцы живой русской речи, Нора Галь внесла весомый вклад в столь актуальную ныне борьбу за чистоту и достоинство русского языка

«...Инженер-путеец Сергей Иванович Морозов, прогуливаясь в Рождество перед Новым 1912 годом со своей женой Машей по Косому переулку в Санкт-Петербурге, попадает под волшебный снег, который, оказывается, выпадает здесь один раз в пятьдесят лет. Сами того еще не ведая, супруги становятся на следующие полстолетия исполнителями новогодних детских мечтаний — Дедом Морозом и Снегурочкой. Они потрясены своими новыми возможностями и долго считают все творимые ими чудеса случайными совпадениями. Но глаза героям романа открывают птёрки и охли — представители волшебного народца, которые становятся их постоянными помощниками в предновогодние дни и ночи... «Подлинная история Деда Мороза» соединяет в себе волшебную сказку и рассказ о реальной истории России в ХХ веке. Она адресована детям 8-12 лет, тем, кто еще не расстался окончательно с верой в новогоднее чудо, но уже готов узнавать правду о жизни и истории своей страны.»

«Воспоминания о Великой Отечественной тех, кому в войну было 6—12 лет — самых беспристрастных и самых несчастных ее свидетелей. Война, увиденная детскими глазами, еще страшнее, чем запечатленная женским взглядом. К той литературе, когда «писатель пописывает, а читатель почитывает», книги Алексиевич не имеют отношения. Но именно по отношению к ее книгам чаще всего возникает вопрос: а нужна ли нам такая страшная правда? На этот вопрос отвечает сама писательница: «Человек беспамятный способен породить только зло и ничего другого, кроме зла». «Последние свидетели» — это подвиг детской памяти.»

«Главной техногенной катастрофе XX века посвящена четвертая книга знаменитого художественно-документального цикла Светланы Алексиевич «Голоса Утопии». «Совпали две катастрофы: космическая — Чернобыль, и социальная — ушел под воду огромный социалистический материк. И это, второе крушение, затмило космическое, потому что оно нам ближе и понятнее. То, что случилось в Чернобыле, — впервые на земле, и мы — первые люди, пережившие это». «Чернобыльская молитва» публикуется в новой авторской редакции, с добавлением 30 процентов нового текста, с восстановлением фрагментов, исключенных из прежних изданий по цензурным соображениям.»

«Без этой книги, давно ставшей мировым бестселлером, уже невозможно представить себе ни историю афганской войны — войны ненужной и неправедной, ни историю последних лет советской власти, окончательно подорванной этой войной. Неизбывно горе матерей «цинковых мальчиков», понятно их желание знать правду о том, как и за что воевали и погибали в Афганистане их сыновья. Но узнав эту правду, многие из них ужаснулись и отказались от нее. Книгу Светланы Алексиевич судили «за клевету» — самым настоящим судом, с прокурором, общественными обвинителями и «группами поддержки» во власти и в прессе. Материалы этого позорного процесса также включены в новую редакцию «Цинковых мальчиков».»

«Вы обсуждаете в своей семье «страшные» темы? Рассказывали ли мама и папа, как у них впервые произошло «это»? И вообще: вы часто общаетесь? Не «Как дела?» — «Нормально» — «Что в школе?» — «Нормально», а по душам? Нет? Это потому что у вас никогда не случалось 52-е февраля. А у героев повести «52-е февраля» случилось. Авторы признаются, что они так и не научились говорить со своими детьми о первой любви. Но у вас, может быть, получится.»

Этот роман — «собранье пестрых глав», где каждая глава названа строкой из Пушкина и являет собой самостоятельный рассказ об одном из героев. А героев в романе немало — одаренный музыкант послевоенного времени, «милый бабник», и невзрачная примерная школьница середины 50-х, в душе которой горят невидимые миру страсти — зависть, ревность, запретная любовь; детдомовский парень, физик-атомщик, сын репрессированного комиссара и деревенская «погорелица», свидетельница ГУЛАГа, и многие, многие другие. Частные истории разрастаются в картину российской истории XX века, но роман не историческое полотно, а скорее многоплановая семейная сага, и чем дальше развивается повествование, тем более сплетаются судьбы героев вокруг загадочной семьи Катениных, потомков «того самого Катенина», друга Пушкина. Роман полон загадок и тайн, страстей и обид, любви и горьких потерь. И все чаще возникает аналогия с узко научным понятием «эффект Ребиндера» — как капля олова ломает гибкую стальную пластинку, так незначительное, на первый взгляд, событие полностью меняет и ломает конкретную человеческую жизнь.

«Стихия и Пловец» — десятая книга Даниила Чкония, который давно утвердился в читательском сознании как тонкий лирик со своим негромким, но отчётливым голосом. Присущая ему пластика стихотворной речи в соединении с точным звуком, а также исповедальная открытость, выверенная интонация, пристальное внимание к деталям окружающего мира, ненавязчивая образность — всё это создаёт отчётливо проявленный поэтический жест и поэтический характер автора. Стихия жизненного пространства и свобода стремящегося покорить её Пловца — сквозная метафора во многих смыслах новой книги Даниила Чкония. Подзаголовок «другие стихи» неслучайно декларирует внутреннюю свободу философского осмысления жизненных явлений и ещё более свободного — нечаянного! — движения поэтической мысли. Книга, знаменующая новый этап в творчестве известного, но — нежданно — иного поэта.»

«Роман Пак Вансо «Забытый вкус кислички» — вторая книга автора, изданная по-русски. Писательница вспоминает детство и юность, пришедшиеся на слом истории Кореи, освобождение от японского правления, гражданскую войну, разделение единого народа на два противоборствующих лагеря.»

Книга «Симонов и война» — юбилейное издание, подготовленное к столетию автора. Состоит из трех частей. Раздел первый — «Глазами человека моего поколения», последняя книга, надиктованная автором в последние месяцы жизни, впервые появилась на свет в 1989 году, через 10 лет после смерти писателя; в настоящей редакции избавлена от некоторых ошибок и повторов. Раздел второй — «Сталин и война» — включает материалы из бесед с маршалами Жуковым, Коневым, Василевским, адмиралом Исаковым, генерал-лейтенантом Лукиным, а также собственные материалы К. Симонова, по мнению самого автора, в те годы не предназначавшиеся для печати (публикуются впервые). В третий раздел, названный «В меру моего разумения», вошли письма из особой папки, в основном не публиковавшиеся (о стихах; в связи с созданием документальных фильмов о войне и экранизацией его художественных произведений; а также письма, связанные с попытками напечатать дневники войны, с восстановлением или утверждением справедливости к воевавшим).

Саша Ирбе самая трепетная и самая утонченная душа в нашеи молодои поэзии, это Эолова арфа, которая звучит и поет даже от самого легкого дуновения ветра. Она поет и говорит о любви, которая приходит, наполняет радостью, счастьем и высшим смыслом бытие? и проходит, о быстротечном времени, о жизни, вместе со всеми прекрасными и бесценными для тебя мгновениями, подтверждая слова Соломона: «Все проходит. И это проидет», — потому что ничто не вечно под лунои. Нина Краснова, поэт, журналист. Вот так: писала-то, должно быть, про себя — а сумела волшебным образом отыскать ключик к каждому. И все же в каждом ее стихотворении переливается всеми цветами радуги ее душа, распахнутая всем ветрам поэзии и не очерствевшая от соприкосновения с грубыми реалиями повседневности. Александр Крастошевскии, поэт, сценарист телеканала «Культура».

«Книга прозы «Коньяк Ширван» сшита на живую нитку, в прямом смысле слова — на живую. Все это истории про обычных людей, столкнувшихся с грандиозной Историей. И сумевших пройти сквозь нее.»

«Лесков писал как есть, я же всегда привру. В семье мне дают сорок процентов веры. Присочиняю более половины. Оттого и речь завожу издалека. Не взыщите», — доверительно сообщает нам автор этой книги. И мы наблюдаем, как перед нами разворачиваются «присочиненные» истории из жизни обычных людей. И уводят — в сказку? в фантасмагорию? Ответ такой: «Притихли березовые перелески, стоят не шелохнутся. Присмирели черти под лестницей, того гляди перекрестят поганые рыла. В России живем. Святое с дьявольским сплелось — не разъять».»

«Генерал и его армия» голосованием всех председателей жюри премии «Русский Букер» назван лучшим русским романом последнего десятилетия ХХ века. Наряду с главным вымышленным героем, советским генералом Кобрисовым, в романе действуют многие исторические персонажи, среди которых Сталин, Жуков, Хрущев, Ватутин... Особое внимание писателя привлекают фигуры немецкого генерала Гудериана и русского генерала-изменника Власова. Столкновение воль и характеров, пересечение военных судеб трех генералов придают роману особую глубину и достоверность. «Очень значительная книга. От первых же страниц удовлетворение: настоящая литература... За необъятную тему советско-германской войны Владимов взялся не только как художник, но и как самый ответственный историк» (Александр Солженицын).»

«Лауреат Премии имени Владислава Крапивина — трагическая и светлая повесть о судьбе современных детей из большого города, в наши дни в большом городе попадающих в эпицентр вооруженного конфликта между двумя странами-соседками. Марта была самой обычной девочкой — но книгами её отца Андрея Дабы зачитывалась вся Республика. За последний год всё изменилось — не стало папы и младшего брата Дина, и вместе с их жизнями как будто закончилась жизнь вообще — и началась война. Мир сразу оделся в белое и чёрное, потерял оттенки: белый снег — чёрная земля, белые «мы» — чёрные «они». Национальность стала клеймом, вчерашние соседи превратились в заклятых врагов, но это никому уже не казалось странным — ведь каждый житель Города потерял близких и родных под пулями и снарядами, пущенными с некогда соседской стороны. Марте тоже предстоят новые потери и испытания — она научится жить посреди войны, находить друзей, любить и прощать. А ещё — ценить жизнь в любой момент, а не только За секунду до взрыва.»

Эта удивительная книга напоминает сборники классических авторских сказок и вместе с тем она очень современна. Истории древности в ней чередуются с рассказами о дне сегодняшнем и притчами. Жизни вещей и людей в сказках игумена Варлаама оказываются тесно переплетены и до забавного похожи, а проблемы, с которыми сталкиваются герои, невероятно сложны, но совершенно понятны и взрослым, и детям. А то, что не даётся пониманию с первого раза, обязательно станет ясным со второго или третьего — погружаться в атмосферу этих сказок хочется снова и снова.

«Философская лирика — пожалуй, самое точное определение поэзии Николая Заикина, однако в новых стихах все чаще слышатся грустные нотки, что сам он объясняет осознанием быстро проходящей жизни... Поэт трогательно и лаконично говорит о том, что ему дорого, и эти простые и откровенные строки непременно найдут отклик в душе читателя. «Обстоятельства жизни» — третий поэтический сборник автора. Два предыдущих «Промежутки бытия» и «Пределы смысла» также вышли в издательстве «Время».»

«Я женщина, я остров» — первая на русском языке книга живущей в США армянской поэтессы Тамары Ованесян. В нее вошли стихи из двух сборников последних лет: «Женщина» (Ереван, 2006) и «Симфония бытия» (Ереван, 2013).»

«Основа книги — письма выдающегося физика Виталия Гинзбурга (1916-2009) к Нине Ермаковой. Познакомились они в 1946 году в Горьком, где она жила в ссылке после тюрьмы и лагеря и куда он приезжал из Москвы читать лекции. В том же году поженились. Семь лет переписки и тягостных разлук (вплоть до смерти Сталина) были для В.Л. Гинзбурга насыщены событиями — он участник астрофизической экспедиции в Бразилию, «низкопоклонник», «космополит», изобретатель (вместе с А.Д. Сахаровым) водородной бомбы, намеченная жертва «лысенкования» физики и, наконец, автор идеи, принесшей ему Нобелевскую премию. Комментарии воссоздают исторический и биографический фон для всех этих событий.»

При всем разнообразии литературного наследия Игоря Алексеева, общим является оптимизм с большой долей иронии и юмора, игры ума и слов. Для его стихов нет понятия времени. Они были и будут актуальны всегда, они о вечном. Это очень захватывающее чтение, рождающее ощущение разговора с умным собеседником. Острое слово — это воплощение остроты ума, нестандартного отношения ко многим привычным вещам. Его стихи пронзительны, рожденные им образы навсегда остаются в душе. Он не следовал модным тенденциям, требованиям времени. Игорь Алексеев оказался выше этого, он сразу перешагнул в вечность. Есть очень немного книг, к которым возвращаются. Однажды открыв эту книгу, вы обязательно к ней вернетесь, как возвращаются к старому другу.