«Внучка цыгана, дочь русского актера и француженки, родившаяся в 1885 году балерина Наталья Труханова больше знаменита во Франции, где она жила с 1905 по 1937 год, чем в России, где ее знают как жену генерала графа Игнатьева, автора мемуаров «50 лет в строю», переизданных «Захаровым». Трудный путь к славе и феноменальный успех в Европе, работа, учеба и ссоры с Дягилевым и Шаляпиным, Рихардом Штраусом, Метерлинком и Айседорой Дункан, острые характеристики и пикантные подробности, профессиональные тайны и бытовые реалии жизни «звезды», психологическая безудержность и немыслимое количество женских «шпилек» — Труханова написала, по отзыву академика Тарле, «прелестные мемуары, полные мужского ума и обаятельной женственности». Эти блестящие и крайне субъективные воспоминания готовились к изданию еще пятьдесят лет назад, но впервые выходят только сейчас.»

«Книга Марии Чегодаевой воссоздает с максимально возможной объективностью, на основании документов и исторических материалов, картину искусства сталинской эпохи (1929-1953 годы). На примере преимущественно изобразительного искусства автор показывает, как узурпировавший абсолютную власть сталинский режим искусственно, приказным порядком свыше, установил единый и обязательный для всех деятелей искусства «стиль» — «социалистический реализм», целиком политизированный, призванный проводить в массы сталинскую идеологию. Искусство «социалистического реализма» не было исключительно советским феноменом. Многое находит прямые аналогии в искусстве Германии, Италии, Испании 1930-х годов. Многое вообще следует считать порождением XX века с его жестокостью и обезличенностью, с выходом на сцену гигантских народных масс и стремлением властей манипулировать сознанием этих масс, принимающим самые разные формы. В условиях тоталитарного сталинского режима — форму `социалистического реализма`.»

Более 30 лет прослужил я трем российским императорам, я знал Россию славною и грозною для ее врагов. Я помню время, когда союза с императорской Россией искали иностранные государства, когда этим союзом гордились, и когда мощь России считалась верной порукой безопасности дружественных ей держав... Я вижу Россию революционную, к которой с пренебрежением стали относиться союзники... Я вижу Россию разоренную, залитую кровью и как бы вычеркнутую из списка не только великих, но и просто цивилизованных государств. Говоря о первой России, я опираюсь на факты и события, участником которых я был в силу своего служебного положения

«Отец лишил меня наследства, когда я женился на женщине, которую полюбил. Мне пришлось быть агентом по продаже недвижимости, журналистом и служащим экспортной фирмы, пока, убедившись в том, что наладить отношения с отцом мне не удастся, я не уехал в изгнание в Южную Африку, чтобы стать садоводом. Одна американка внимательно рассматривала автопортрет Рембрандта. Разглядывала его долго и очень тщательно, а потом повернулась ко мне и спросила: «А где оригинал?..» Другая дама рассматривала тарелки, блюда, вазы и чаши, изготовленные из чистого золота, и была совершенно поглощена их созерцанием. Наконец оторвала взгляд от посуды и увидела, что я стою рядом с ней. «Мне нравится ваша медная посуда, — сказала она. — Чем вы ее чистите?» А теперь я отвечу на вопрос о том, как открыть фамильный дом для публики. Меня часто спрашивают: сколько Рембрандтов нужно для фамильного дома? Необходим ли золотой сервиз? — Вам вообще не нужны Рембрандты, а золотой сервиз и того меньше. Тогда что же вам нужно в первую очередь? Могу ответить на этот вопрос твердо и без малейших колебаний: первое, что вам нужно, — это хорошие туалеты, причем в больших количествах. Многим, конечно, такой ответ покажется циничным. Меня и раньше называли циником, но начинал я как идеалист. Прикидывая, что надо предлагать посетителям, я тоже имел в виду картины и другие предметы, имеющие художественную и историческую ценность. Я тоже считал, что туалеты имеют второстепенное значение. Но теперь, получив свой урок, я добровольно и щедро делюсь новообретенной мудростью с новичками нашего дела...» Джон, XIII герцог Бедфорд

«Это случилось летом в Москве. Ювелирные магазины грабил человек, похожий на Фантомаса. Предположили, что развлекается несовершеннолетний хулиган. Но «хулиган» совершил невозможное: вынес сокровище из Оружейной палаты, разбив стекло, которое разбить нельзя. Подняли на ноги милицию, Вор как сквозь землю провалился. Вдобавок, появился еще один нелюдь — убийца старух. Начинающий журналист Костя Касаткин был душа-человек и больше всего любил женщин. Костя жил, как никто, мирно. Видимо, потому и оказался он втянутым в дикую историю...»

Уже в 1909 году я стал склоняться к убеждению, что мы, поэты, давно уже топчемся на одном месте... Я остро, почти физиологически переживал это как чувство духоты, как ощущение тупика... Нужен был целый сдвиг в миропонимании, нужна была новая философия искусства... борьба за освобождение слова... На почве этой борьбы я сблизился с Бурлюками, Хлебниковым, Маяковским и прочими так наз. «футуристами»... мы образовали содружество «Гилея». Во всех многочисленных, шумных, а зачастую скандальных выступлениях «Гилеи» я принимал неизменное участие, так как, несмотря на все, что меня отделяло, например, от Крученых и Маяковского, мне с будетлянами было все-таки по пути.

В доме на краю Митино, у Окружной, стали пропадать люди. Поползли слухи, самые чудовищные. Митинцы перестали покупать мясные полуфабрикаты. Доверяли они теперь лишь пирожкам местной пенсионерки Матрены Степановны Харчихиной, славной стряпухи. А журналист Константин Касаткин, «кремлевский ребенок», в поисках настоящей жизни переехал к подруге в митинскую дыру. Костя любил свою Катю и вообще всех женщин. Добряк и лирик, он не мог видеть их слез. Вопреки пословице «Не тронь дерьмо...» Костя тронул его...

«Аварию без труда ликвидирует водопроводчик. Но вот тут — остается стыд, вот тут, в сплетении солнечном: ты один виноват в существовании Ада. Без иронии говорю. Да поймет меня правильно живущий в Раю». М. Поздняев»

«Когда Моэм составлял завещание, он просил всех, у кого есть его письма, уничтожить их. Он также обязал своего душеприказчика С.Кертиса Брауна не оказывать содействия тем, кто попытается издать его биографию. Теду Моргану удалось невозможное: душеприказчик писателя не только санкционировал выход этой книги, но и снабдил автора дополнительными документами и фактами, которые Моэм скрывал от всех многие годы. Результат многолетней работы Теда Моргана — у вас в руках: беспощадно правдивая и безупречно объективная история жизни «благоразумного сноба», как сам себя называл У.Сомерсет Моэм.»

«Записки русской амазонки, известной под именем Александрова» — так хотела озаглавить свою книгу Надежда Андреевна Дурова (1783-1866). Пушкин отозвался восторженно: ... прелесть, живо, оригинально, слог прекрасный. Успех несомнителен, — но против ее воли изменил название и начал издавать эти Записки с таким предисловием: «Какие причины заставили молодую девушку, хорошей дворянской фамилии, оставить отеческий дом, отречься от своего пола, принять на себя труды и обязанности, которые пугают и мужчин, и явиться на поле сражений — и каких еще? Наполеоновских! Что побудило ее? Тайные семейные огорчения? Воспаленное воображение? Врожденная, неукротимая склонность?.. Любовь?..» На эти вопросы сама Дурова ответила в своей книге так: Мать моя непременно хотела избавиться от моего присутствия... а отец часто говорил: Если бы вместо Надежды был у меня сын... Два чувства, столь противоположные — любовь к отцу и отвращение к своему полу, — волновали душу мою с одинаковой силой, и я с твердостью и постоянством, мало свойственным возрасту моему, занялась обдумыванием плана выйти из сферы, назначенной природою и обычаями женскому полу, сделаться воином, быть сыном для отца своего и навсегда отделиться от пола, которого участь и вечная зависимость начали страшить меня.

Эта книга никакая не автобиография. Я никогда не взялся бы писать историю собственной жизни. С другой стороны, в юном возрасте, то есть в школе и сразу после нее, со мной случалось немало такого, про что я никогда не забуду. Вообще-то ничего важного, но каждое из этих происшествий оставило на мне такой сильный отпечаток, что мне так и не удалось избавиться от них. Все они до сих пор у меня в памяти. Некоторые воспоминания — забавны. Другие — болезненны. Третьи — неприятны. |Может, потому я помню их так живо. Все — правда.

«От перемены декораций и действующих лиц ничего не меняется. Мир сам по себе прекрасен и жизнь неповторима, но человеческое существование с его игрой страстей и примитивной борьбой честолюбий, с пляской случайностей — лишено смысла. И прав Державин: «Жизнь наша есть некий шар, висящий на тонком волоске». Тогда — стоит ли суетиться? К этой мысли приходит на отдаленном острове великий император, к ней начинает приходить и главный герой этой серии романов Юлий Штааль, подхваченный жизненным вихрем и несомый им неизвестно куда, неизвестно зачем...»

«Навеки твоя Эмбер» — этот роман во всем мире признан классикой любовного жанра. Наравне с «Унесенными ветром» и «Поющими в терновнике» он составляет золотой фонд «женской литературы». История жизни и приключений страстной красавицы Эмбер, любившей многих мужчин, но страдавшей по одному, никого не оставит равнодушным.»

В большей степени, чем любое другое произведение Алданова, `Истоки` связаны с русским историческим романом XIX века. Но современник Соловков и Хиросимы, Алданов по-новому интерпретирует известные события русской и европейской истории 1874-81 годов. Размышляя о культурной традиции, сталкивая героику и будни, анализируя поведение человека перед лицом смерти, он, по существу, остается в кругу вечных тем, но главный его мотив — бессилие человека перед потоком исторических событий, тщетность исторических деяний. Этот горький мотив контрастирует с внешней легкостью занимательного повествования: композиция выразительна, сюжет включает элементы высокой трагедии, мелодрамы, криминальной истории.

В 1896 году счастливый случай привел еще студента А.Б. Гольденвейзера в дом Л.Н. Толстого. Толстой относился к даровитому пианисту с большим доверием и нередко открывал душу, делился мыслями, чувствами, переживаниями, подчас интимного свойства. Он знал, что Гольденвейзер любит его искренней, горячей любовью, что на него можно положиться как на преданного друга. Уникальная по продолжительности создания книга поражает — как и сам Толстой — своим разнообразием и даже пестротой: значительные суждения Толстого по острейшим социальным, литературным и философским вопросам соседствуют со смешными мелочами быта, яркими характеристиками самых разных посетителей Ясной Поляны и дикими перепалками жены Софьи Андреевны с дочерью Александрой Львовной.

...Русский народ, что ты сделал? Искал свое счастье. Одураченный, плюхнулся свиньей в навоз. Поверил... Кому ты поверил? Ну, пеняй теперь на себя, расплачивайся...

«Потомственный журналист Андрей Седых (1902-1994) в 17 лет сбежал от большевиков из Феодосии через Константинополь в Париж, окончил там Школу политических наук и стал газетным репортером, проработав 20 лет парламентским корреспондентом эмигрантских газет «Последние Новости» и «Сегодня». Близкий знакомый всех русских парижан, секретарь Ивана Бунина во время получения им Нобелевской премии, автор очерковых книг о Париже и его обитателях. С 1942 года — в США. Работает в старейшей русской газете «Новое русское слово», с 1973 года — ее главный редактор. В Америке выпустил еще несколько книг, в том числе три издания воспоминаний «Далекие, близкие» о своих встречах с Буниным, Куприным, Алдановым, Мандельштамом, Волошиным, Бальмонтом, Шаляпиным и др. Специально для этого издания писатель Аркадий Львов написал мемуарный очерк о своем старшем товарище «Человек из Тавриды».»

«Основы четырех наук: физиогномия, хиромантия, френология, графология. Печатается по тексту книги «Как узнать характер человека?». Санкт-Петербург, типография П.П. Сойкина, 1897. Фамилия автора этой книги так и осталась неизвестной.»

«Есть во всем, что пишет Алданов, одна особенность, которую не могут не ценить читатели: необычайная «занимательность» чуть ли не каждой страницы... У него — особый, редкий дар: он как бы непрерывно заполняет пустоты в читательском сознании, ни на минуту не отпуская, но при этом нисколько не утомляя. Алданов не бывает неинтересен... Ни один из современных русских писателей не создал чего-либо достойного сравнения с романами Алданова...» Георгий Адамович»

Первый русский роман-бестселлер начала XIX века! Первый русский полноценный роман «Иван Выжигин» (1829) – кульминация творчества знаменитого Фаддея Булгарина (1789–1859) (см. Фаддей Булгарин. Воспоминания). Это плутовской роман с авторской идеей: «всё дурное происходит от недостатков нравственного воспитания». Представители высокой культуры (от Дельвига до Пушкина) всячески изругали эту историю похождений главного героя, который после цепи головокружительных приключений превратился из нищего «сиротки» в наследника огромного состояния и княжеского титула. Но широкий читатель сразу оценил занимательный роман и, «говорят, не нарадуется им: так и рвет из рук в руки». Также под этой обложкой – продолжение первого романа, где приключения Петра, сына Ивана Выжигина, даны на фоне событий Отечественной войны 1812 года.